Город грехов — это три графические новеллы дико популярного в 70-80-е годы художника Фрэнка Миллера, приведенные к одному знаменателю его давним поклонником Робертом Родригесом. Сюжет фильма обычный для жанра крутой детектив, черно-белый узел городских преступлений и наказаний, чуть спрыснутый каплями алого и ядовито-желтого, словно какой-то хулиган мазнул кистью по свинцу печатного пресса. Три героя, связанные похожим стилем жизни (коп, киллер и городской ковбой), отстреливают плохих парней, руководствуясь чувством мести или своеобразно понятой справедливости. Стилистически «Город грехов» доведенный до абсурдного совершенства фильм нуар. Такой, каким его снимали в 40-е: с низвергающимися с неба тоннами дождевой воды, резкими тенями, мрачными мужчинами в макинтошах и закадровым голосом рассказчика, выталкивающего через прокуренные связки скупые строки: «Прогуляйтесь по темным задворкам Города грехов и вы найдете все что угодно.» Но Город грехов снят сегодня, так что все герои и антигерои тут непомерно раздуты от стероидов и протеиновых коктейлей. Крутые парни прошлого Хамфри Богарт, а уж тем более коротышка Алан Лэдд показались бы щуплыми задохликами рядом с персонажем Брюса Уиллиса. Актеры поодиночке играли на фоне зеленого экрана, декорации существовали только на жестком диске, а кастинг не лишен людоедской иронии. Самый остроумный выбор Родригеса недавний хоббит Илайджа Вуд в роли безмолвного очкарика-каннибала. Остальные чуть более разговорчивы и чуть менее круты: Брюс Уиллис — одышливый коп-сердечник, Джессика Альба — стриптизерша, Клайв Оуэн — задира со связями, Розарио Доусон — бандерша в ботфортах, Ник Стал — педофил-мутант, страдающий разлитием желчи, и, наконец, сам Фрэнк Миллер в микроскопической роли споведника-связного. Искусство режиссуры в Городе грехов сводится к скрупулезному перенесению раскадровок Миллера на пленку. О роли художника в проекте красноречиво говорит следующий факт: Родригес без колебаний вышел из профсоюза режиссеров только для того, чтобы записать рисовальщика в соавторы. Разумеется, Родригес придал небрежному монохрому Миллера цифровой лоск, но душа у игрового Города грехов осталась прежней, бумажной. Герои все еще осваивают арифметику человеческих жизней (Старик умирает, девочка живет. Честный обмен, говорит подстреленный Джон Хартиган), а осмысляющие свое место в мире подонки цедят: Без греха нет и правосудия замечание, которое можно услышать даже в 21.00 на СТС. Обсуждать достижения актеров тоже надо с оговорками похоже, искусного монтажа тут больше самой игры. Лица героев заботливо покрыты не одним слоем теней настоящих или цифровых, а Микки Рурк и вовсе загримирован до полной неузнаваемости. Но так, с наивным форсом, свирепой гримасой, скользя по поверхности, и надо снимать кино об основных инстинктах. Потому что и воры, и проститутки, и честные копы, и наделенные сверхсилой маньяки, порочные, весело палящие изо всех стволов, прекрасны и совершенны в своей плоской рисованной одномерности как новенькие патроны в обойме револьвера.
